— По-моему, сосиска является одним из самых главных изобретений человечества, — сказал Генри Чандлер. — А в сэндвиче она не только питательна — она экономит время. Можно есть и при этом читать, писать или… держать пистолет.
Электронные часы, висящие на стене, показывали четверть первого. Кроме нас с Чандлером, в офисе никого не было.
Чандлер откусил кусок сэндвича, тщательно его прожевал и проглотил.
— Вы с моей супругой вели себя очень осторожно, мистер Дэвис, — улыбнулся он. — Я очень рад этому. Все подумают, что вы покончили жизнь самоубийством. Если же фараоны что-либо и заподозрят, им придется хорошенько поломать головы в поисках мотива. Нас ничто, кроме работы, не связывает. А ведь, кроме меня, у вас еще двадцать подчиненных.
— Ваша жена обо всем догадается, — попытался урезонить его я. — Догадается и заявит в полицию.
— Вы так думаете? А вот я в этом сильно сомневаюсь. Согласен, женщина способна пойти на многое ради своего любовника, но только ради… живого. Стоит ему умереть, и все тут же меняется. Женщины намного практичнее мужчин, мистер Дэвис. К тому же не забывайте, что она может всего лишь заподозрить меня в убийстве. А подозрения и полная уверенность — разные вещи. И эта неуверенность не позволит ей пойти в полицию. Кроме того, она не захочет, чтобы о вашем романе знали посторонние люди, и будет права. И потом, не исключено, что есть и другие люди, заинтересованные в вашей смерти.
— Полиция проверит всех. — В моем голосе слышались нотки отчаяния. — Они выяснят, что вы остались в офисе после того, как все ушли.
— Не думаю, — уверенно покачал головой Генри Чандлер. — Никто не знает, что я сейчас здесь. Я ушел вместе со всеми и вернулся, когда вы остались один. — Несколько секунд он сосредоточенно жевал. — Я решил, что лучше всего убить вас во время обеда. Тогда фараонам будет труднее проверить, кто здесь находился в момент убийства. — Чандлер опять полез в бумажный пакет. — Обычно я обедаю в кафетерии, но я не из тех людей, на чье отсутствие обращают внимание. Почти две недели, мистер Дэвис, я ждал, когда вы останетесь в своем офисе. У вас, наверное, много дел?
— Да, — кратко ответил я, облизывая пересохшие губы.
Он поднял верхнюю половинку сэндвича и посмотрел на две сосиски.
— Странная штука человеческий организм. На сильные потрясения — горе, страх или гнев — он часто отвечает чувством голода. И сейчас, мистер Дэвис, мне ужасно хочется есть.
Я промолчал.
Он вытер губы бумажной салфеткой.
— На современном этапе эволюции человек по-прежнему не может жить без мяса. Но я, например, к нему равнодушен. И мне обязательно нужно, чтобы мясо было очень мягким и нежным. Если вдруг попадается хотя бы крошечный хрящ, мне сразу становится плохо. — Чандлер пристально посмотрел на меня. — Может, вы думаете, что в такие минуты о еде говорят только ненормальные? — Он кивнул и заговорил, словно обращаясь к самому себе: — Сам не знаю, чего я жду? Почему не стреляю? Потому что наслаждаюсь этими мгновениями и хочу продлить их? Или потому, что боюсь? — Тут он пожал плечами. — Но даже если мне и страшно, вас-то я все равно убью, не сомневайтесь.
Я с трудом отвел взгляд от бумажного пакета, взял пачку сигарет, лежащую на столе, и спросил:
— Не знаете, где сейчас Хелен?
— Зачем вам Хелен? Хотите попрощаться? Или надеетесь, что она уговорит меня пощадить вас? Извините, но я не могу устроить вам эту встречу, мистер Дэвис. Вчера утром Хелен уехала на выходные к сестре.
Я закурил и глубоко затянулся.
— Я не боюсь смерти. Мне не жалко моей жизни. Я успел рассчитаться с этим жестоким миром и живущими в нем людьми.
Генри Чандлер слегка наклонил голову и недоуменно посмотрел на меня.
— Такое случалось со мной трижды, — сообщил я. — Сначала была Беатрис, потом — Дороти. И, наконец, Хелен.
— А, понял! Вы хотите выиграть время, — улыбнулся Чандлер. — Напрасно стараетесь, мистер Дэвис, это вам не поможет. Я запер дверь, ведущую в коридор. Если вдруг кто-нибудь вернется с обеда пораньше, в чем я, кстати, сильно сомневаюсь, он все равно не сможет войти. А если попадется упрямец, который примется стучать в дверь, я просто застрелю вас и уйду через черный ход.
Кончики моих пальцев оставляли на гладкой поверхности стола влажные следы.
— От любви до ненависти, мистер Чандлер, всего один шаг, — равнодушно, по крайней мере мне так показалось, произнес я. — Когда я люблю или… ненавижу, я отдаюсь своему чувству без остатка. Я любил Беатрис и был уверен, что и она меня любит. Я надеялся, что мы поженимся. Очень надеялся и хотел этого, но в последнюю минуту она сказала, что не любит меня и никогда не любила.
Чандлер с улыбкой откусил сэндвич.
Пару секунд я прислушивался к шуму машин за окнами.
— Я решил, что если она не достанется мне, то пусть не достанется никому. —
Я бросил взгляд на своего собеседника и спокойно закончил: — Поэтому я ее убил.
Генри несколько раз растерянно мигнул. Он никак не мог понять, шучу я или говорю серьезно.
— Вы издеваетесь! Зачем вы рассказываете мне все это?
— Какое это сейчас имеет значение? — Я опять глубоко затянулся. — Я убил ее, но мне этого было мало. Понимаете, Чандлер? Мало! Я не просто ее разлюбил. Я ее возненавидел. — Я потушил сигарету и добавил равнодушным тоном, как будто говорил о погоде: — Пошел в хозяйственный магазин, купил нож и ножовку. Затем расчленил труп, положил части в мешок, накидал в него камней и спустил в реку.
Генри Чандлер побледнел.
Я разглядывал тлеющий окурок в пепельнице.
— Прошло два года, и я встретился с Дороти. Она была замужем, но это не помешало нам полюбить друг друга. Мы встречались шесть месяцев. Я думал, что она любит меня так же сильно, как и я — ее. Но когда я попросил ее развестись и выйти за меня замуж, она расхохоталась мне прямо в лицо. Можете себе представить? Расхохоталась!
Чандлер слегка отодвинулся.
По моему лицу стекали крупные капли пота.
— На этот раз ножа и ножовки мне уже показалось недостаточно. — Я наклонился к нему через стол. — Ночью я отвез мешок с ее расчлененным телом в зоопарк и скормил львам.
Глаза Чандлера расширились от страха. Я медленно встал, дотронулся до позабытого сэндвича, который одиноко лежал на столе, и приподнял верхний кусок хлеба.
— Знаете, Чандлер, сколько стоят свиные кишки? — с улыбкой поинтересовался я, накрывая сосиски хлебом. — Восемьдесят восемь центов за пятьдесят футов. А наполнитель сосисок стоит тридцать пять долларов. — Я вновь улыбнулся и посмотрел куда-то поверх его плеча. — Сам процесс производства несложен. Сначала отделяете мясо от костей. Затем разрезаете на куски нужных размеров. Отделяете постное от жирного и хрящей… — Только сейчас я посмотрел ему в глаза. — Хелен не уйдет от вас. Она играла со мной, водила меня за нос. Сначала я любил ее, потом возненавидел. Вашу жену я ненавидел сильнее всех остальных. Я хорошо помню, как любят кошки… — Я вновь посмотрел в наполненные ужасом глаза Генри Чандлера. — Значит, вы полагаете, что Хелен уехала к сестре? Уверены?
И с этими словами я подтолкнул к нему наполовину съеденный сэндвич…
* * *
После похорон я усадил Хелен в мою машину. Когда мы остались одни, она повернулась ко мне и сказала:
— Я уверена, что Генри ничего не знал о нас с тобой. Ума не приложу, с какой стати он пустил себе пулю в лоб, да еще в твоем кабинете?
Я улыбнулся ей:
— Не знаю. Может, он что-то съел.
Автор: Джек Ричи